Сожженные мосты. Часть 7 [СИ] - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Брат! — Муса бросился к нему.
— Брось… меня. Уходи!
— Нет!
В голове у Мусы все смешалось — он понял, что брат ранен и тяжело. Его брат, единственный, кто остался у него в жизни, кто растил его и дрался с взрослыми мальчишками — юнкерами которые обижали его — а нравы в юнкерском училище были строгие, особенно доставалось шакалятам, тем, чьи отцы предали Светлейшего. Потом он подрос, и сдачи смог давать уже сам. Спиной к спине они встречали все превратности судьбы и теперь…
Если Аллах так пожелал — смерть они встретят тоже вместе!
Муса перезарядил винтовку — у него был еще один магазин, примотанный скотчем к первому, и больше патронов в винтовке не было. Перезарядив винтовку, Муса привычно, как учили в юнкерском, закинул руку брата к себе на плечо, поднял его…
— Брось меня — брат попытался вырваться.
— Твоими устами говорит сейчас шайтан. Если мы умрем — то мы умрем вместе! И заберем на тот свет того, кто стрелял в тебя.
Муса понял, даже не понял — а почувствовал каким-то звериным чутьем — что их обложили со всех сторон, и уйти уже не удастся. Загонщики сжимают кольцо… точно так же они охотились на пустынных шакалов в пустыне. И есть только один выход — пробиться обратно к бомбе и забрать с собой всех тех, кто охотится на них. И несколько сотен тысяч человек — в придачу.
Он вытащил брата в проход, они прошли два ряда контейнеров и свернули налево — к бомбе, по ним больше никто не стрелял. Надрываясь, запалено дыша, Муса тащил брата — тяжелого как два мешка с мукой — держа в правой руке автомат и прижимая приклад локтем к боку.
В проходе — они не могли преодолеть его быстро — кто-то выследил их. Бухнуло ружье, хлестнуло дробью — но Джабраил, которого он тащил слева от себя снова спас его, приняв всю дробь в себя. Брат вскрикнул — а Муса повернулся — и полил свинцовым градом проход, не видя, попадает он или нет. В конце концов — ад был совсем близко. В восьмидесяти футах от него…
Спецназовцы ВВС, попавшие под огонь, заставивший их залечь, потратили целую минуту на перекличку, и выяснение, откуда стреляли и кто видит стрелка. Все были целы — ни одного раненого — но и стрелка никто не видел.
Поднимался ветер — рукотворный, рожденный огромными лопастями небесной колесницы, вмещающей в себя сорок снаряженных десантников. Грохоча винтами, МН-47 завис над контейнерной площадкой, сбросил тросы — и вниз, скользя по тросам, пошли одетые в странные, похожие на космические комбинезоны бойцы специального отряда Министерства энергетики САСШ. Их было одиннадцать. Один остался в вертолете, двенадцатым по тросу спустился Дункан. Он уже твердо решил поймать этого отмороженного на всю голову русского, и эту штучку из СРС, у которой какие-то странные, даже подозрительные отношения с русским — и надрать им обоим задницы. Будь это все в армии — они бы чистили туалеты на военной базе, где служат — до конца жизни.
Муса был ниже высокого и худощавого Джабраила и слабее — но сейчас он должен был отомкнуть эту поганую дверь. Ярость придавала ему силы…
— Положи меня… здесь.
Муса так и сделал — с висящим на нем братом, он не смог бы открыть дверь.
— Полежи… Я сейчас…
Он положил брата у контейнера, прислонив его спиной, чтобы он мог сидеть, сорвал наспех наложенную имитацию пломбы, навалился на рычаг, открывающий дверь. Рычаг со скрипом поддался, Муса толкнул на себя неподатливую дверь стального контейнера и в этот момент за спиной хлопнул выстрел.
Не веря, он обернулся.
— Джабраил?
Было темно — но он видел, как брат улыбается ему. Даже мертвый…
И тут он закричал. То был крик не человека, даже не живого существа — ни одно живое существо не сможет так закричать. Это была воплощенная боль, крик, донесшийся из самых глубин ада. Или джаханнама[87]… да какая разница…
В следующее мгновение пуля ударила Мусу в грудь, отшвыривая его назад, прямо к контейнеру. Любого другого человека попавшая в грудь пуля сорок пятого калибра убила бы — но она отрикошетила от лежавшего у Мусы в нагрудном кармане телефона со стальным корпусом и только ранила его. Физически ощущая ужас, разлитый в душной тесноте контейнера и понимая, что времени уже нет — он пополз по бетонным блокам к стоящему на постаменте ядерному взрывному устройству. Кнопки немедленной активации там не было — но никто не мешал ему задать новое время на таймере. Окровавленными пальцами, чувствуя, как его стремительно покидают силы, и туманится разум, он сбросил время и набрал новое — пять секунд. В этот момент стальная дверь контейнера с шумом распахнулась — и Муса еще успел повернуться лицом к смерти.
— Аллаху Акбар!
Когда у одного из противников термооптический прицел, а у другого его нет — получается не честный поединок, а профессиональное убийство. Но в данном случае было не до чести и Дуэльного кодекса — уроды, на которых я охотился, пролили столько крови, что ничего другого кроме пули они не заслуживали. Иногда для решения проблемы нужна именно пуля — и если мне не удастся ее решить, тут на несколько миль в округе останется радиоактивная пустыня.
Его я нашел и увидел почти сразу, он стоял у контейнера с открытой дверью. Только один — но рассуждать было некогда. Оружие было совсем незнакомым, а если оружие незнакомо — стреляй в центр мишени, не пытайся выцелить голову, можешь промахнуться. Так и я сделал — выстрелил, и увидел, что человек пошатнулся, шагнул назад и упал прямиком в контейнер. А потом — начала закрываться дверь. Больше я стрелять не стал — понятно, что находится в контейнере и что может случиться, если хоть одна пуля попадет туда, куда ей лучше не попадать.
Забыв про снайперов, про наступающий спецназ, про возможность быть подстеленным самому я побежал вперед, так быстро, как только мог. Разницы, подстрелят меня сейчас или мы все здесь сваримся в радиоактивном котле через минуту — не было.
У контейнера, привалившись спиной к стене, сидел человек, я не знал кто это, не знал, жив он или мертв — и потому дважды выстрелил в него, мертвым можно считать только того, кого ты убил лично, да еще и убедился в том, что он мертв. Убеждаться времени не было, я рванул на себя дверь контейнера, прекрасно сознавая, что меня там может встретить выстрел в лицо. Но какая теперь разница — подохнуть сейчас, или чуть позже от ядерного взрыва. Если этот парень доберется до кнопки и нажмет…
Он лежал у самого взрывного устройства, опираясь на него. И даже не пытался выстрелить в меня, видимо сделал свое дело.
— Аллах Акбар!
Я выстрелил — и террорист повалился на бетонные блоки как кукла. Готов.
А рядом с ним лежал кто-то еще, кто-то связанный — и я даже понял кто. Времени не было совсем — по левой ноге хватило как будто колуном, закружилась голова, но дело я сделал. Уже падая, я нажал на спуск автомата и перерезал лежащего пополам длинной очередью.
Просьбу Государя Императора Российского Николая, моего старого друга еще по Крыму — я выполнил. А теперь — на все наплевать…
Падая, цепляясь свободной рукой за дверь контейнера, я видел, как ко мне бежит вооруженный до зубов североамериканский спецназовец.
Вторая группа, состоящая из нескольких человек, наконец, достигла линии контейнеров. Разбившись на пары, они рванули в лабиринт, прикрывая друг друга.
Нервы, конечно же, у всех были на взводе — свет, а потом темнота, непонятный обстрел, которому они подверглись — и при этом никого не зацепило, доклады снайперов о наличии посторонних, да еще и возможное наличие гражданских делало предстоящую задачу архисложной. И потому, когда двое бойцов спецотряда увидели около открытого контейнера вооруженного и стреляющего человека, долго размышлять они не стали. Один из стрелков вскинул автомат и выстрелил неизвестному в ногу, после чего один остался на месте, держа неизвестного под прицелом и готовый выстрелить уже на поражении, а второй побежал вперед, подбежав, отбросил ногой автомат неизвестного. Но дело было уже сделано…
— Какого черта здесь произошло, лейтенант?
— Сэр, мы увидели этого человека, у него был автомат, направленный в сторону контейнера, и я принял решение обезвредить его, но без максимального ущерба, сэр.
— А остальные?
— Остальные были уже мертвы, сэр, когда мы подошли…
Обутые в ковбойские сапоги ноги у моего лица сдвинулись с места.
— У вас в отряде есть медик?
— Да, сэр, капрал Каро.
— Пусть он поможет этому человеку. Он нам еще пригодится живым.
— Так точно, сэр!
Конечно, мне есть за что благодарить этого лейтенанта. Мог бы выстрелить в колено, попал бы — и я всю оставшуюся жизнь ходил бы с палочкой. Тут хоть и была задета кость — но нет ничего такого, чего не может вылечить медицина. Даже полевая.
